| Уникальность иконы в необычно трактованной композиции, при этом совмещенной с редчайшим сюжетом «Исцеление расслабленного в Овчей купели» (Ин.5, 6 −14). Обыкновенный вариант этого образа, распространившийся в 17-18 вв., представляет Богоматерь в чаше, откуда потоки изливаются в бассейн, из которого черпают воду страждущие. Таково абсолютное большинство изображений «Источника», но не в нашем случае. Здесь мы видим Богоматерь явленной на троне, а чаше соответствует потир, установленный на престол вместе с другими атрибутами Евхаристии и Литургии — копием и тростью, дискосами, напрестольным крестом и Евангелием. От Христа на престол исходит благодать в виде серебристых лучей. Престол зиждется на символах евангелистов, от которых проистекают четыре потока — Божественное слово, наполняющее источник. Архиереи черпают и раздают Божественную благодать страждущим. Композиция акцентирует мистический смысл сюжета «Источника», преподнося его не буквально, а как метафору. Хотя легенда, легшая в основание иконографии, повествует о физическом исцелении больных святой водой родника близ Константинополя, здесь мы видим усложненную трактовку, согласно которой истинная целительная влага — это слово Божье и духовная благодать, изливаемая Церковью, и чудо Христово — в первую очередь врачевание не тел, но душ — расслабленных, хромых и увечных. Однако образ не назовешь слишком умозрительным. Как бы уравновешивая отвлеченность трактовки Богоматери-Чаши, художник ввел в нижний ярус иконы сюжет также и о буквальном исцелении — чуде Христа о расслабленном при Овчей купели в Иерусалиме. Евангелие повествует: туда сходил ангел, «возмущавший» воду, что сообщало ей целительную силу, но один калека не мог добраться до бассейна и был разрешен от болезни самим Христом. Его, говорящего «Се здрав еси: к тому не согрешай», расслабленного и ангела в воде мы видим внизу на иконе. На сегодняшний день она — единственный известный пример подобной комбинации сложных образов и смыслов. |
